Сущность искусства и роль эстетического чувства в эволюции
Если исходить из положения, что радость от гармонии и ритма вытекает не только из понимания прочности создаваемых человеком изделий правильной формы, не только из условных связей между полезностью и симметрией, но из самой сущности мышления как аритмической деятельности, то в искусстве человек стремится, не прекращая работы своего сознания, вернуться в общий ритм своей природы, из которого его заставляет выходить собственная мысль. Такова основа искусства-ритма. Здесь необходимо пояснить, что под аритмией мысли предполагается отсутствие ритма только в психологии мышления, т.е. в процессе познания, но никоим образом, не в логике мысли, т.е. не в методе и не в конечном результате его применения. И метод и итог мышления проникнуты ритмом, в отличие от того внутреннего пути, которым они достигаются.
С другой стороны, искусство-образ возникает из противоположного стремления усилить яркость, полноту и силу своего сознания там, где или невозможен, или вреден чрезмерный автоматизм. Выясняются тем самым два следствия нарушения автоматизма. Когда он сломан, как бы искусственно, нашей аритмической мыслью, в особенности в так называемой срывной ситуации, т.е. при необходимых поисках: решения трудной задачи, тогда мы ищем гармонии и ритма. Когда же автоматизм нарушен естественно, т.е. нашим собственным воображением, создающим непроизвольно образ отсутствующего предмета, то мы сами стремимся еще дальше уйти от автоматизма и сделать образ желанного предмета еще более богатым и полным жизни.
В искусстве, таким образом, нерасторжимо связаны познание и эмоции. Искусство - это, прежде всего, наслаждение и эмоция. Именно искусство доставляет ощущение, что разрешились неразрешимые противоречия, что упали все цепи, сковывавшие разум, что непостижимым путем совпали должное и неизбежное, явление и сущность.
Из всего изложенного вытекает огромная сложность эстетической деятельности и тем самым значение того факта, что искусство появилось только у человека современного типа. Это обстоятельство может служить одним из важных аргументов в пользу теории о новом содержании психической жизни неоантропа ( Рогинский, 1977 ).
Своим искусством мы стремимся передать другим наши ощущения, восприятия и эмоции, и это возможно, потому что мы похожи друг на друга. Но одновременно и неповторимы. Только совмещение того и другого превращает эту деятельность в искусство. Таким образом, оно освобождает нас и от тоски вечного повторения, т.е. удручающей полной нашей неотличимости от всех нам подобных, и от обратного - от страдания одиночества и отчуждения, порожденных полной неповторимостью. Оставаясь собой, мы дарим людям свою неповторимость. Эмерсон писал, что человек любит сообщать о себе и что все невысказанное камнем гнетет его душу. Когда наша деятельность совмещает в себе магическую торжественность и серьезность служения высокой цели, добру и счастью людей с радостью игры, эта деятельность перестает быть магией и игрой. Она становится искусством, которое заставляет нас поверить, что желаемое и действительное совпали ( Рогинский, 1982 ).
Австрийский ученый И.Эйбл-Эйбесфельдт доказал, что многие из наших эстетических оценок обусловлены филогенетически и являются видоспецифическими особенностями человеческого восприятия. В частности, он предложил теорию всеобщего детоподобного идеала красоты". Согласно ей, в процессе эволюции эстетические представления и предпочтения человека все больше смещались в сторону всего того, что свойственно молодости. Именно эта система предпочтений оказывается первичной по сравнению с предпочтениями культурного и этнического характера. Специальные исследования, проведенные в разных этнических группах, показывают, что для людей разных рас и культур привлекательными кажутся те черты, которые свойственны ребенку по сравнению со взрослыми - более тонкие черты лица, слабо выступающие челюсти, высокий и выпуклый лоб. Именно эти черты образуют шкалу признаков, по которой современные исследователи оценивают "прогрессивность" или "примитивность" ископаемых находок древних людей. В соответствии с теорией Эйбл-Эйбесфельдта, эстетическое предпочтение при половом отборе должно было способствовать закреплению современных "прогрессивных" черт в ущерб архаическим, "примитивным".
Так, человек стал "творить самого себя", отбирая варианты, наиболее отвечающие его первичным эстетическим представлениям - с ослабленным рельефом, высоким и округлым черепом, небольшим лицом. Так происходил эстетический отбор.
Имеется в виду особая форма полового отбора, который начинает действовать в человеческом сообществе с момента появления истинного человеческого эстетического чувства, т.е. с начала верхнего палеолита , с момента возникновения древнейшего искусства, и который действует в человеческом обществе.
С введением понятия об эстетическом отборе обретают конкретность многие рассуждения о влиянии социального на биологическое, о так называемых взаимоотношениях антропо- и социогенеза. Действительно, половой отбор, направленный по вектору принятых в человеческих сообществах эстетических предпочтений, - это яркий пример реального воздействия социальных факторов на биологические характеристики человека. Важнейшие эволюционные преобразования, ознаменовавшие переход к современному человеку, произошли не в морфологии, а в психике древних людей. Одно из этих преобразований - возникновение эстетического чувства - отмечено яркой вехой в истории человечества: памятниками верхнепалеолитического искусства. С его возникновением связано и появление механизма, который ускорил все биологические преобразования на завершающем этапе антропогенеза, - эстетического отбора. Благодаря ему за весьма краткий период население Земли обрело единый облик в рамках вида Homo sapiens sapiens. Все локальные географические варианты человека более позднего времени, каким бы своеобразием они ни отличались, укладываются в морфологические рамки этого вида. Палеолитическое искусство при этом выступает как индикатор, как своеобразный маркер возникновения нового мощного фактора человеческой эволюции.
Таким образом, человек предстает перед нами не только как объект эволюции, но и как субъект, формирующий самого себя через механизм эстетического отбора. Любые исследования эволюции современного человека и прогнозы относительно облика человека будущего будут несовершенными без учета именно этого типа отбора, который связан с эстетическими предпочтениями и представлениями современного человечества ( Бахолдина, 1998 ).
